Мельница работает, жернова грохочут. Носятся батраки взад-вперед сломя
голову, трясут в поте лица пустые мешки над мучной воронкой, и каждая капля
их пота,
скатываясь вниз, превращается в золотую песчинку и попадает в мешок
из свиной кожи.
Солнце садится. В тот же миг мельница замирает.
Крабат подходит к крошечному оконцу и видит, что и вода в ручье, черная
и на вид неподвижная, теперь и в самом деле не движется. Да и деревья в
лесу не колышутся—стоят словно каменные. Под деревьями черный кабан в земле
роется—буковые орешки ищет. Он один живой, а вокруг—все мертвое. Тут даже
Крабату не по себе становится, просто мороз по коже подирает.
«Ну как?—раздается за его спиной голос мельника.— Нравится тебе у меня?»
—«Нравится.—Крабат отгоняет страх, что чуть было не заполз ему в душу.—Когда
же
ты покажешь мне первую книгу?»
—«А тебе уж не терпится?—подтрунивает мельник.—Самые умные из мо-
их помощников, к сожалению, гибнут первыми. Слишком много ума не на
пользу, а во вред, мой мальчик!»
«А я не боюсь!»—стоит на своем Крабат. «Молодцом, молодцом!—усмехается
мельник, похлопывая Крабата по плечу.—Ну что ж, иди вперед, я следом».
В комнате, где стоит сундук, светло, хотя ламп не видать. Свет струится прямо из стен, а тепло—с потолка. Посреди комнаты—большущий тяжелый стол, перед ним—грубо сколоченная скамья, а в глубине—дубовое кресло; больше в комнате ничего нет. Но Крабат хорошо помнит: когда мельник в первый раз привел его сюда, комната с сундуком была совершенно пуста.
Он сел на скамью и начал разглядывать сундук: может, удастся разгадать тайну семи замков? Мельник вошел в комнату, вынул из сундука первую книгу и положил на дубовый стол. В тот же миг погас свет, исходивший из стен.
Крабат возмутился: «В темноте не почитаешь. Сейчас же зажги свет!»
Но мельник как ни в чем не бывало: «Я обещал дать тебе книгу сегодня
же. Как сказал, так и сделал. А про свет речи не было».
Что тут делать? Задумался Крабат.
А мельник хохочет: «Зря стараешься! Про свет написано как раз в той
книге, которую ты читать не хочешь...»
«Как это не хочу?! Ты же мешаешь!»—возразил Крабат.
«Раз не хочешь набираться знаний,—словно не слыша, талдычит свое мельник,—ложись-ка
спать! Марш в постель!»
В дверях мельник лишь дотронулся до Крабата палочкой, и тому показалось,
что летит он вниз головой в бездонную пропасть. «Приятного сна!»—с издевкой
напутствовал его мельник и запер снаружи дверь спальни.
Глядь—у Крабата уже не руки, а крылья, спереди— клюв, а сзади—хвост.
И превратившийся в ворона Крабат с налету наткнулся на зарешеченное окно.
Так вот для чего здесь частые решетки!—только теперь сообразил он.
Из темного угла спальни донесся дикий шум, возня, карканье и хлопанье
крыльев. Понял Крабат, что его новые товарищи превращены в воронов, как
и он сам, и
присоединился к их компании.
«Послушайте, братцы,—обратился он к ним.—Нас целая дюжина, а мельник один. Надо бы нам сообща взяться да и сбросить его».
Но вороны в ответ только прокаркали: «Мы всего лишь птицы».
«Неужели нет способа его одолеть?»—спросил Крабат.
«Решетки частые, не вылетишь. Спи и не мешай спать другим».
И все одиннадцать воронов, сидевших на жердочке, как по команде спрятали
клюв под крыло и заснули.
Подлетел Крабат-ворон к оконной решетке и высунул голову наружу. Ночь
темна, ни одной звезды в черном небе над мельницей. Вцепился Крабат когтями
в решетку
и вспомнил вдруг про браслет. Тут он, никуда не делся, блестит себе
на правой лапке. Значит, волшебный. А ну-ка, испробуем его силу. Миг—и
клетка отворилась.
Вернулся Крабат-ворон к жердочке, где спали его сотоварищи,—решетка захлопнулась. Опять подлетел к решетке и опять лапкой ухватился за прутья: она поддалась.
«Кто все знает, тот все может—верно, мельник?»— подумал Крабат, ликуя.
Теперь он мог бы и улететь—да что толку? Сперва нужно разгадать тайны мельника
и
сломить его черную власть. Перелетел Крабат-ворон на ближайшее дерево,
заглянул в ярко освещенное окошко и увидел, что мельник сидит за столом
и читает седьмую
книгу—ту, что в семь раз толще первой. Читает он, наверно, вслух: Крабат
видит, как шевелятся его губы, но ни звука не слышит.
Прикинул Крабат, как бы ему поближе подобраться, чтоб расслышать, что тот читает. И вдруг заметил трубу на крыше. Опустился он на край трубы и прислушался. Ничего не слыхать!
Тут паук, что плел свою сеть над дымоходом, как бы ненароком захлестнул
петлю вокруг Крабата. Петля крепкая и прочная. И ничего Крабату не остается,
как
вверить свою судьбу искусству великого ткача. Он складывает крылья
и камнем падает в трубу. Паутинная нить не рвется. Вот теперь-то Крабату
хорошо слышен голос мельника. Тот читает: «И придет человек с браслетом
на правом запястье. Он твой помощник—нет забот. Нет помощника—твоя забота».
Мельник восклицает: «Ага! Все понял. И позабочусь. чтобы у меня не возникло забот». Он радостно смеется своей невольной шутке и читает дальше, негромко бормоча себе под нос:
Черной Мельнице без работников ни дня не жить.
Пока матери их не вызволят, тебе не о чем тужить.
Хорошо, что у Крабата нет матери! Мельник доволен.
Тем временем паутинная нить вытянула Крабата из трубы. Полетел он к
окну, прикоснулся правой лапкой к решетке, проник внутрь и сел на каменный
выступ.
Сотоварищи его спят на жердочке по-птичьи, а Крабат думает свою думу
по-человечьи. Значит, матери могут вызволить своих сыновей. А разве у Крабата
нет матери?