Проснувшись наутро, он ничегошеньки не помнит о своем полете к звездам. Смотрит — листья под ним белы от инея, мох вокруг за ночь поседел. Нахохлился Крабат, дрожит от холода. Но тут взошло солнышко, и через час от инея и следа не осталось — солнце слизнуло. Снег вроде бы не шел — а все бело, языка у солнца нет — а иней слизывает.
Решил Крабат немного побегать. Согреться согрелся, но голода не утолил. На кустике ежевики еще висели ягоды. Набралось с пригоршню—пустяк, конечно; но, если хорошенько поискать под ореховым кустом, наберешь еще и орехов. А все вместе уже похоже на сытный завтрак. После такой еды и ноги легче шагают, и душа песенки поет—чувствует, что день сегодня удачный.
Может, даже зайца поймать удастся. Вдруг заяц так заспался, что и не услышит, как ты подойдешь и схватишь его за уши. А то и удерет, да спросонок в дерево врежется.
Ты когда-нибудь видел, чтобы заяц врезался в дерео?—спрашивает сам себя Крабат. Видеть, конечно, не видел, но если б такой заяц сыскался да я б на него набрел...
Крабат весело засмеялся и, взобравшись на вершину небольшого холма, оглядел окрестность. Что-то нигде не видать зайца, который бы сам на жаркое просился.
А солнце уже выкатывается на вершины деревьев.
Залюбовавшись раскаленным докрасна шаром, который всегда горит, но
никогда не сгорает, Крабат начисто забывает о зайце. Он не отрываясь глядит
на алое пламя,
пока глаза не начинают слепнуть. Но слепит его не солнце. Глаза ему
застилают тысячи вопросов, загадок и тайн, днем и ночью не дающих покоя.
Тут на память пришло ему древнее поверье: стоит где-то на краю света
железный сундук о семи замках, и сторожит тот сундук большой серый волк.
В сундуке спрятано Знание. Кто одолеет волка, тот разгадает все загадки,
отыщет ответы на все вопросы и все тайны ему откроются.
И Крабат спустился с холма.
Кто все знает, у того не жжет грудь, словно внутри у него солнце.
За кустом можжевельника спал заяц. Крабат даже испугался такого везенья.
Осторожно ступая, он подкрался поближе: заяц спал. Еще шаг, второй, третий...
А заяц вдруг вскочил и помчался—нет, не помчался, а неловко заковылял,
словно у него лапы покалечены, но семь раз подряд сумел он увернуться от
Крабата. Бежит заяц к
спасительному лесу. А Крабат за ним, да во весь дух, так что искры
перед глазами пляшут. А заяц уже нырнул в тень мощных буков. Еще немного,
и чаща надежно укроет
его от Крабата. Напряг Крабат все силы, прыгнул да с размаху на дерево
и налетел. Все звезды ночного неба искрами посыпались из глаз. А заяц-то
так в дерево и не врезался, подумал он и засмеялся.
Лес ответил ему раскатистым хохотом. Крабат поднял голову: стоит перед
ним человек и тоже смеется.
«Привет зайцелову!»—говорит человек.
Сразу видно, что ему за зайцами бегать не приходится.
Он выдергивает руку из-за спины: в ней заяц.
«Ты за ним гнался, я его поймал,—говорит человек.—
Мы поделим его поровну».
Крабат даже подпрыгнул от радости.
«Половина зайца—все равно что целый!—говорит
он.—Я разожгу костер».
—«Погоди-ка!—говорит человек.—Сперва сдери с него шкуру!»
Никогда еще Крабату не удавалось так быстро освежевать зайца—тот будто
сам выпрыгнул из шкуры.
«Теперь выпотроши его!»—приказывает незнакомец.
Крабат принялся потрошить зайца, а закончив, увидел, что буковые поленья
уже дружно горят—не слишком ярко, не слишком тускло—в самый раз.
«У тебя любое дело спорится!»—восхищается Крабат.
«Кто все знает, тот все может»,—отвечает чужак. Он вынимает из кармана
две коробочки—одну с солью, другую с перцем — и ловко солит и перчит тушку.
Соорудив несложное устройство из веток орешника, рабат жарит зайца над костром.
Чужак вынимает из-за пазухи длинный белый хлеб и, разломив его, половину
протягивает Крабату. Да и зайца делит с ним прямо-таки по-братски. Крабат
дочиста
обгладывает каждую косточку, аккуратно подбирает хлебные крошки и,
блаженно потянувшись, говорит: «За всю жизнь не едал ничего вкуснее этого
зайца!»
«Недурно бы запить его глотком вина»,—откликается незнакомец, запуская руку в карман, и вытаскивает на свет божий бутылочку. А в придачу и два кубка. «За твое здоровье!»—говорит незнакомец.
Крабат смеется: «Сейчас я сыт, а вот когда проголодаюсь...»
—«...подумаешь о жарком из зайчатины», подхватывает незнакомец.
«Нет, вообще о чем-нибудь— только бы брюхо набить»,—возражает Крабат.
Некоторое время оба молчат.
Потом чужак задает обычный вопрос: «Куда путь держишь?»
«Туда»,—отвечает Крабат и показывает рукой в ту сторону, куда глядит
кончик его носа. «Как раз там стоит оя мельница,—замечает чужак.—Прислушайся—и
услышишь, как стучат жернова».
И Крабат различает шум работающей мельницы.
«Не хочу я на твою мельницу»,—бросает он через плечо. «Ты бы мог стать
моим помощником,—уговаривает его мельник.—По воскресеньям, а то и по средам
будешь
есть зайчатину, а по субботам—блины на льняном масле»
.—«Не еда, а объеденье,—согласно кивает Крабат.— Да не хочу я к тебе
в помощники. Моя цель—убить волка!—Он встает.—Прощай, мельник! Спасибо
тебе. А олка, что сторожит сундук Знаний, я все равно убью».
И он уходит в ту сторону, куда смотрит кончик его носа.
«Эгей!—ухмыльнувшись, кричит вслед ему мельник.— Бери правей!»
—«Там твоя мельница тарахтит...»— откликается Крабат.
И вдруг мельник оказывается рядом.
«Тот сундук как раз и стоит на моей мельнице»,— сообщает он как бы
по секрету.
«Шутишь, мельник...»— не верит Крабат.
«Вспомни, как быстро зажегся костер,— возражает тот.—И как я сказал:
кто все знает, тот все может».
—«А как насчет волка?»—спрашивает Крабат.
Мельник смеется: «Никакого волка нет, это все сказки. Зато у сундука семь замков». И он вытаскивает из кармана связку ключей—один другого замысловатее.
«Семь Книг Знания спрятаны в сундуке за семью замками, семь ключей к
ним в моих руках»,—позвякивает
связкой мельник.
«Ладно!—соглашается Крабат.—Пойду с тобой». Он смотрит в ту сторону,
откуда доносится шум мельницы. Почему же волк—выдумка, раз сундук на самом
деле есть? Он расстегивает рубаху и показывает мельнику страшный шрам поперек
груди.
«Я умею обходиться с волками,—смеется Крабат.—Во сяком случае, те, что на меня напали, живыми не ушли».
Мельник оглядывает его с явным удовольствием.
Широк в плечах, крепок в ногах, да и голова не мякиной набита—чем не
помощник?—думает он про себя. И вдруг амечает на правом запястье Крабата
браслет.
«Что это за штука такая?»—спрашивает он с интереом.
«Не знаю, мельник, а врать не хочу,—отвечает Крабат.— Тонула в
реке девочка, я ее вытащил и принес к матери. А та и скажи: «Ничего у меня
нет, чего бы и у
тебя не было. Подарю тебе свою радость». С тех пор и ношу на руке этот
браслет».
—«Разве ты был в ту пору богат?»—удивляется мельник.
Крабат смеется: «Тем же, чем и она: свежим воздухом—для дыханья, чистой водицей—для питья и дивными мечтами—для веселья».
Земля у них под ногами хлюпает, но мельник шагает уверенно—знает тропку через трясину.