| 1
Кто жемчужину смысла насквозь просверлил,
О божественном, словно пророк, говорил,
Все же к тайне предвечной не смог прикоснуться,—
Суесловил — и скрылся во мраке могил.
2
Стать бессмертным — напрасный, поверьте мне, труд.
Все, кто стар и кто молод, в могилу сойдут.
Не дано это царство земное навеки
Никому... Да и мы не останемся тут.
3
Если роз нам не дали — довольно шипов,
Свет небесный отняли — довольно костров.
Если рубище снимут и шейхов отнимут,
Нам довольно зуннара, довольно попов.
4
Ты из праха меня изваял, я при чем?
Ты наполнил вином мой фиал, я при чем?
Все дурное, все доброе, что совершаю,
Ты ведь сам, наш Творец, начертал — я при чем?
5
Тот, кто милых красавиц с улыбкой сдружил,
Кто в скорбящее сердце страданье вложил,
Если счастья не дал нам — не ропщем, не плачем,
Ибо многих он даже надежды лишил.
6
Небо в чаше скорбей нас с тобой истолкло,
Все надежды, как ветром золу, размело.
Счастья нет. Мы и глазом моргнуть не успели,
А пора уходить. На душе тяжело.
7
Я красив!: кипарису подобен мой стан,
Борода — словно шелк, щеки — вешний тюльпан,
Но зачем так старался предвечный Ваятель,
Если вся эта видимость — краткий обман?
8
Раз насущный твой хлеб дан от века Творцом,
Не отнимут его, не прибавят потом.
Значит, в бедности будь непокорным и гордым,
А в богатстве не стань добровольным рабом.
9
Книга юности нашей, увы, прочтена,
Отцвела, отшумела, увяла весна.
Беспечальная птица — так молодость звали,—
На другие луга улетела она.
10
Если б книгу судеб нашей жизни земной
Написал бы я сам своевластной рукой,
Я изгнал бы печали из этого мира
И, ликуя, до неба достал головой.
II
Сея зло, этот вечный вращается свод,
В мире истинной дружбы никто не найдет.
Если можешь, хоть миг проживи без забот,—
Не подвластен нам времени быстрый полет.
12
Листья дерева жизни, отпущенной мне,
В зимней стуже сгорают и в вешнем огне.
Пей вино, не горюй. Следуй мудрым советам,
Все заботы топи в искрометном вине.
13
Каждый день, что на бренной земле нами прожит,
Пусть веселье и радость собою умножит.
Нам в юдоли земной жизнь дороже всего,
А назвать ее жизнью не каждый ведь сможет.
14
Месит глину ватага лихих молодцов,
Невдомек им суровый упрек мудрецов:
«Перед вами не глина, а прах ваших предков,
Обращайтесь почтительно с прахом отцов!»
15
То шабан, то раджаб — и твердят, что грешно
В эти месяцы пить мусульманам вино.
Я Аллаху всегда уступаю без спора:
Подожду рамазан — и напьюсь все равно!
16
Небо! Жалуешь ты почему подлецов?
Бани, мельницы — им, им — сиянье дворцов,
Человек благородный и хлеба не видит,—
Наплевать я на небо такое готов.
17
Не печалься тому, то неправда кругом,
Не терзай свою душу тоской о былом.
Сердцем милой владей до последнего часа,
Полни жизнь, словно чашу, багряным вином.
18
Много зла и коварства таится кругом,
Ты друзей не найдешь в этом стаде людском.
Каждый встречный тебе представляется другом,
Подожди: он окажется лютым врагом.
19
О невежда, вокруг посмотри, ты — ничто,
Нет основы — лишь ветер царит, ты — ничто.
Два ничто твоей жизни предел и граница,
Заключен ты в ничто, и внутри ты — ничто.
20
Безвозвратны мгновения жизни земной,
Смерть сердца разбивает кровавой рукой.
Из ушедших никто в этот мир не вернулся
Рассказать, что нас ждет за могильной чертой.
21
Из голов изгоняет надменность вино,
Узел самый тугой распускает оно.
Если б люди Иблиса вином соблазнили,
Он к Адаму с поклоном пришел бы давно.
22
Лик твой прелестью чашу Джамшида затмил,
Я с тобою о райском блаженстве забыл.
Я следы твоих ног, как святыню, целую,
Ты прекрасней и чище ста тысяч светил.
23
Я пришел — не прибавилась неба краса,
Я уйду — будут так же цвести небеса.
Где мы были, куда мы уйдем — неизвестно:
Глупы домыслы всякие и словеса.
24
Опьяняют печали. Их пленник и раб,
Потому и к вину я пристрастен и слаб.
Зло и слезы сожгли мое бедное сердце,
Стало черным оно, превратилось з кебаб.
25
За кувшин я все царства земные отдам,
Эта чаша с вином слаще пищи Марьям.
Крики пьяных милее святых песнопений,
Что в мечетях смертельно наскучили нам.
26
Видел я, как гончар изощрялся вчера,
Глину мял — и горшков вырастала гора.
Вдруг пронзило мне сердце жестокой догадкой:
Прах отцов, а не глина в руках гончара.
27
Говорят, что я пьяный старик — я таков!
Обвиняют: безбожник, блудник — я таков!
Люди вздором охотно себя развлекают,—
Не печалюсь, не спорю, привык — я таков!
28
Будешь днем горевать, будешь ночью страдать,
Все равно не сойдет на тебя благодать.
Все решили без нас — и дела, и поступки,—
Тот мудрец, кто сумел это сразу понять.
29
Сохнут травы, и прелесть теряют цветы.
Милый мой виночерпий, не вечен и ты.
Лей вино. Рви цветы. Лишь мгновенье сияет
Мир пленительной, юной, живой красоты.
30
Смерть близка, но она не страшна мудрецу,
Путь земной подступил к роковому концу.
Жизнь дана нам взаймы, на короткое время,
Срок настал — и вернуть ее нужно Творцу.
31
Мир — прибежище краткое наших страстей,
Усыпальница пегая дней и ночей.
Он — остатки от пиршества сотен царей,
Он — могила героев, владык мавзолей.
32
Тает жизнь и уходит, как речка, в песок,
Неизвестен конец, и неведом исток.
Превращает нас в пепел небесное пламя.
Даже дыма не видно — владыка жесток.
39
Тайны вечности скрыты густой пеленой,
Потому мы прочесть не смогли ни одной.
Мы дерзаем сорвать роковые покровы,
Но падут они — станем мы пылью земной.
94
Жизнь — не клики веселья, а горестный стон,
Наши дни — слабый отблеск великих времен.
Все деяния нашего мрачного мира —
Лишь мгновенье, обман, наважденье и сон.
35
О, когда бы для отдыха место найти
Иль конец увидать роковому пути!
О, когда бы надежда была — хоть травинкой
Через тысячу лет из земли прорасти!
36
Пусть у милой цветут, как рубины, уста,
Пусть в мой кубок живая вода налита,
Пусть Зухра— музыкант, собеседник—Иса,
Сердцу радости нет, если в нем маета.
37
Гонит рок нас по жизни битой, как мячи,
Ты то влево, то вправо беги — и молчи!
Тот, кто бешеный гон в этом мире устроил,
Он один знает смысл его скрытых причин.
38
Я над книгою жизни упорно гадал,
Вдруг с сердечною болью мудрец мне сказал:
«Нет прекрасней блаженства—забыться в объятьях
Луноликой красы, чьи уста, словно лал».
39
В мире все быстротечно, не бойся невзгод.
Все на свете не вечно и скоро пройдет.
Нам отпущен лишь миг для утех и веселья,
Не тоскуй о былом и не плачь наперед.
40
В этот мир еще раз нам — боюсь — не попасть,
Чтоб с друзьями весельем натешиться всласть.
Потому не теряй драгоценных мгновений,—
Смерть пока их у нас нс успела украсть.
41
Выпей влаги хмельной, что кипит молода,
Что весельем сердца наполняет всегда.
Пусть она обжигает порою, как пламя,
Но уносит тоску, как живая вода.
42
Может, истина — ложь, а наука мертва,--
Не давай бесполезным сомненьям права.
Выпей чашу, чтоб сердце твое веселилось,
Но чтоб трезвой и ясной была голова.
43
Ты расчислил движенье небесных светил —
Я с красотками пил и с друзьями кутил.
Не заботам пустым и ненужным упрекам —
Я любви и вину свою жизнь посвятил.
44
Цель Творца и вершина творения — мы,
Мудрость, разум, источник прозрения — мы,
Этот круг мироздания перстню подобен,—
В нем граненый алмаз, без сомнения, мы.
45
Не запретна лишь с мудрыми чаша для нас
Или с милым кумиром в назначенный час,
Не бахвалься пируя и после пирушки:
Пей немного. Пей изредка. Не напоказ.
46
Розы прекрасны, покрытые вешней росой,
Милой лицо даже розы затмило красой.
Полно, Хайям, себе сердце тиранить тоской,
Ибо прекрасно, что живы пока мы с тобой.
47
Заболел я и дал воздержанья зарок,
Пуст мой кубок, но я лишь сильней занемог.
Унесите лекарства: в них зло и отрада,—
Дайте мне исцеляющей влаги глоток.
48
Раз желаньям, Творец, ты предел положил,
От рожденья поступки мои предрешил,
Значит, я и грешу с твоего позволенья
И лишь в меру тобою отпущенных сил.
49
Тот, кто в мире великим прослыл мудрецом,
Кто в познании истины спорил с Творцом,
Он, как все, в этой темной ночи заблудился,
Тешил баснями нас — и уснул вечным сном.
50
Создал землю и небо великий Творец,
Нам печалью сердца переполнил вконец.
Сколько сладостных лиц и рубиновых уст
Он упрятал в земной, потаенный ларец.
|