...Шел обычный утренний смотр гвардейского полка.

Обычный грязный мат и мордобой. Великий князь Николай (будущий император Николай Первый) в это утро был особенно не в духе, придирался ко всяким мелочам и наконец до того разошелся, что, по своему обыкновению, протянул свою длань к воротнику дежурного офицера, чтобы тряхнуть его как следует.

И вдруг как гром среди ясного неба. Офицер вместо того, чтобы держать трясущуюся руку у козырька и в ужасе таращить на начальство испуганные глаза, как положено, — внезапно отступает на шаг, кладет руку на эфес и твердо, громко произносит:

— Ваше высочество, у меня шпага в руке!

Наверное, если бы даже в эту секунду августейшему хаму вмазали по физиономии, и то он не остолбенел бы так, как услышав подобные слова. Наверное, остолбенели от ужаса и все вокруг. Только состоянием крайнего замешательства присутствующих можно объяснить то, что Николай не приказал тут же арестовать «мятежника», а простоял несколько секунд как бы в прострации, затем круто повернулся па каблуках и ушел...