| Где те наши часы, их чистый свет,
и струи взглядов, где наш смех, где трепет, где бочки, где столы застолий наших, и листья, опадающие, как летучий алфавит?
был сложен по слогам из этих букв, уроненных акациями в вашей стороне;
Гора. И несмолкающее Море. |
Теперь, когда и журавлиный клич
подобен паровозному свистку, и в трещинах земля;
конвульсии хроническими стали, как малярия, — больше ничего я не прошу. мы — рядом; если спичкой в темноте сгорит столетье, нам опять придется красть у богов огонь, — к тому идет. Гора всему свидетель.
|